Голунов (вместе с пёселем) дал огромное интервью Собчак. Что в реальности происходило в тот самый день и после

Журналист Иван Голунов, отпущенный из-под домашнего ареста после закрытия дела по подозрению в причастности к статье 228, дал своё первое большое интервью. Он в подробностях рассказал Ксении Собчак о том, как проходило его задержание, что происходило в УВД и его квартире, а также из-за кого могла начаться вся эта история.

Отпущенный из-под домашнего ареста 11 июня журналист <<Медузы>> Иван Голунов пришёл на интервью к Ксении Собчак. Точнее, сама Собчак пришла домой к журналисту и поговорила с ним в прямом эфире своего YouTube-канала. Интервью в присутствии далматина Ивана по кличке Марго продолжалось больше двух часов, и TKSAG выбрал главное из рассказа журналиста.

Прежде всего Голунов поблагодарил всех неравнодушных к его делу людей за поддержку, которой он совсем не ожидал.

Я был совершенно поражён поддержкой. Мне что-то говорили конвойные, сотрудники полиции, что вот есть какая-то поддержка. Люди там стоят перед забором. Я вот этого всего не понимал, потому что у следователя окна выходят во внутренний двор. Мне даже выглянуть не было возможности. Но потом когда в суде сквозь закрытые окна я услышал все эти крики. Это была какая-то фантастика. Потом я вышел из ГСУ, были везде камеры (обычно я просто с другой стороны). И теперь на мне лежит большая ответственность. Мне нужно как-то оправдать доверие, отплатить людям, которые меня поддерживали.

О том, как пережил произошедшее

В тот момент, когда я находился под стражей, у меня отключились рефлексия и переживания. Когда я был освобождён, у меня уже появились разные вопросы касаемо безопасности. Нужно поменять замки, вероятно, в квартире, где проводился обыск. Первые две ночи я провёл у своих знакомых. Я опасаюсь. Какой-то есть нерв на эту тему. Мне нужно просто прийти сюда. В первый день я думал, что будет просто обычная жизнь, всё нормально и так далее. Но под вечер у близких мне людей случились какие-то панические атаки [связанные с темой безопасности].

О предпосылках произошедшего

Как выяснилось, я не настолько осторожен. Когда мы с друзьями возвращались с двадцатилетия журнала Forbes, мы шли около полутора километров по улицам до станции МЦК. Они сказали, что тут какой-то [человек] шёл за нами от места, где проводился праздник, до станции. И даже сел в электричку. Это было в конце апреля. Друзья это заметили, я его не заметил. Хотя раньше у меня был опыт, я вычислял слежку, и это была не паранойя. Потом этому находились подтверждения.

Как всё происходило в тот самый день

Я шёл в центре Москвы с одной встречи на другую по неизвестному мне маршруту. За несколько дней до этого мы там гуляли с подругой, она мне показала этот короткий проход от Петровки к Цветному бульвару. Я шёл, увидел помятый дорожный знак. Я его сфотографировал, положил телефон в карман, чтобы потом написать жалобу [для портала <<Наш город]. Прошло 15-20 секунд, я услышал крик: <<Стоять>>. На меня бежало два человека в гражданской одежде. Я подумал, что это какой-то гоп-стоп.

Однако это был не гоп-стоп. По словам Голунова, подскочившие люди скрутили ему руки за спину и вытащили телефон из кармана. Значительно позднее ему сказали, что это уголовный розыск, и уже в машине показали удостоверения.

Начали говорить: <<Пароль блокировки. Пароль блокировки>>. Я говорю: <<Нет, я не буду говорить>>. Меня запихнули в машину. Рюкзак был на мне, руки были за спиной в наручниках. Мы проехали метров 150. Потом один из оперативников вышел из машины, выяснилось, что там было три-четыре машины. По всей видимости, тоже с оперативниками.

Движение оттуда продолжилось, когда к двум оперативникам присоединился понятой.

В один момент один [оперуполномоченный] сказал другому: <<Ты видишь его руки?>> Я сел в пол-оборота, спиной к одному из сотрудников (за спиной у журналиста был рюкзак, в котором впоследствии были найдены наркотики. — Прим. TKSAG), чтобы он видел мои руки. Сразу показал, что в них ничего нет.

В ответ на вопрос <<Что происходит?>> один из сотрудников сказал, что он из наркоконтроля.

Мы поехали в УВД ЗАО. Я стал спрашивать, почему мы едем в Западный округ, а не в ближайшее отделение. Но мне говорили: <<Мы можем работать где угодно, главное, чтобы мы работали по статье>>.

Что происходило в УВД

Голунов рассказывает, что его завели в помещение, где он <<старался оценить обстановку профессиональным взглядом и разглядывал бумажки на столе, что очень раздражало полицейских>>.

Прошло минут 30-40. Нашли второго понятого. Я стоял в комнате, меня всё это время со всех сторон обходили различные сотрудники. Меня ещё напрягло, что все входившие сотрудники здоровались со всеми и с понятым. А потом пришёл сотрудник и сказал понятому: <<Привет, Серёга. Ты чё болеешь?>> А понятой был в марлевой повязке. Я говорю: <<В смысле, вы знакомы?>>

По словам Ивана, он постоянно требовал у сотрудников адвоката (в итоге адвокат появится только через 15 часов после задержания), но ему отвечали лишь, что проходят оперативно-розыскные мероприятия, для которых он не нужен.

Они говорят: <<Мы сейчас будем проводить принудительный досмотр>>. Я говорю, что только в присутствии адвоката, что вы нарушаете мои права. На меня пошёл человек, который, как выяснилось, у них старший, Денис Коновалов. Он начал с меня сдирать куртку, зажав меня в угол.

В итоге Голунов, поставив рюкзак на стул, полностью разделся и сделал всё, что от него требовали. Дальше настала очередь рюкзака.

Рюкзак поставили со стула на стол. Открывают его, и я уже вижу, что там сверху лежит пакетик с какими-то маленькими цветными шариками. Тут тоже велась видеозапись. Я сразу сказал, что это не моё. Но момент, когда они это подкинули, я не понимаю. У меня был пустой рюкзак. Там были книжка и блокнот, а пакет, зацепившись за кожаный блокнот, повис на нём сверху. Подложили, может быть, в момент задержания, когда мне застегнули руки в наручники. Они находились сбоку, но сзади.

Потом настало время дактилоскопии, но Голунов продолжал требовать звонка адвокату и отказывался делать что-либо без него.

Они собирались вести меня на дактилоскопию, катать пальчики, смотреть, есть ли я в базе. Я говорю, что без адвоката никуда не пойду, хотите — тащите меня. И в этот момент один из сотрудников не выдержал, такой: <<Что, тащить!?>>, ударил меня два раза кулаком в висок. Его звали Максим. Фамилия, кажется, Уметбаев. Не то чтобы это было больно, но это было ощутимо. И чувствовалось на следующий день при нажатии, когда приезжала скорая.

К эксперту по дактилоскопии журналиста вели мимо двери, показавшейся ему похожей на дверь местного начальника. Там Иван опять начал кричать про адвоката, но его попытки привлечь внимание пресекли.

Затолкали в кабинет для дактилоскопии. Пришла эксперт. Я говорил, что готов совершать любые действия в присутствии адвоката. Сотрудники стали говорить, что сейчас мы ему зажмём наручниками посильнее руки и сделаем это принудительно. Эксперт сказала, что принудительно это довольно сложно сделать, должны быть мягкие подушечки пальцев. А так как я кричал про адвоката, она поняла, что дело пахнет чем-то нехорошим.

В итоге эксперт отказалась делать дактилоскопию, пока оперативники <<не подготовят клиента>>.

В этот момент пришёл оперативник, который решил сыграть роль доброго полицейского. Сказал, что я могу позвонить, но нужно назвать номер. Свой телефон я разблокировать [по понятным причинам] не хотел. А по памяти я помню не так много. Я вспомнил телефон своего друга, продиктовал его. Мне говорят: <<Ага, это твой друг, вы вместе живёте. Ты хочешь предупредить сообщника>>.

Что происходило на медицинском освидетельствовании

Журналист рассказывает, что его против его воли потащили в машину. На выходе он хватался за дверь, кричал странно смотрящим на него прохожим позвонить его маме. Однако его всё же запихнули уже в гражданский автомобиль и повезли в пункт медосвидетельствования.

Там Голунов продолжил гнуть свою линию. Говорил об адвокате врачам и всем, кто был рядом, требовал вызвать другой наряд полиции. Об этом он даже написал вместо подписи в общем журнале.

Там много камер, я понял, что это мой шанс. Я схватился за лавочку и сказал, что никуда не пойду, пока не приедет другой наряд полиции, который во всём разберётся. Если нужно, отправит меня в КПЗ, но мне должен быть предоставлен адвокат. [Оперативники] стали вдвоём отцеплять меня от лавочки. Довели до лестницы, я там опять за что-то схватился. Мы упали. Я ударился головой о край ступеньки, на меня упал сверху другой оперативник. Я схватился за перила, они меня тащили. С меня были сорваны часы. Один оперативник пошёл за машиной, подогнать поближе. Другой — поставил мне ногу на грудь, чтобы я никуда не убежал. Всё это время я в наручниках. Они мне сжимали наручники и всё говорили, что ты себя плохо ведёшь, мы не будем тебе расслаблять наручники.

Что происходило в квартире журналиста

Мы подъехали к дому, запарковались у подъезда, они стали созваниваться с оперативниками, которые вместе с нами отъезжали от УВД на квартиру. Оперативники сказали, что они ещё не доехали, хотя они выехали одновременно с нами, а мы ещё заезжали [на освидетельствование]. Они сказали, что нужно отъехать от подъезда. Мы сначала с другой стороны дома встали, потом в другой части двора. Подъезда самого я не видел. Минут 20-30 [прошло], после чего нам сказали, что можно подъезжать.

Теперь у подъезда уже стояли полицейские машины, и Голунов с оперативниками стали подниматься в его квартиру.

Было двое понятых, четверо оперативников. Но в протоколе было написано, что их было два. У них были ключи. Там на связке порядка 15-20 ключей, но они открыли с первой попытки дверь. И ещё какие-то люди постоянно заходили-выходили.

Голунов рассказывает, что он предложил им осматривать его квартиру последовательно, чтобы проверять сразу всё (и чтобы за его спиной не могли остаться другие полицейские), но ему ответили, что лучше знают процедуру. Самое важное же, по его словам, началось, когда дело дошло до шкафов.

[Оперативник по имени Денис] неожиданно встаёт и идёт сюда в проход. Мне кажется это каким-то странным действием, мы не видим, что там происходит. То есть мы стоим в дверях здесь, а там какой-то человек. Я говорю: <<Денис, а что вы там делаете? А можете вы выйти, чтобы мы вас увидели?>>. Потом он выходит, подходит к нам и говорит: <<Вы вот всё там посмотрели, а вот посмотрите тут>>. Они говорят, что нет, ещё не всё. Один из них поднимается наверх и говорит: <<О, пакетик, вижу пакетик>>.

Дальнейший осмотр квартиры, как говорит Голунов, был очень беглым, а полицейские не обращали внимание даже на то, что ему самому могло бы показаться подозрительным.

Кто мог быть заказчиком

Иван Голунов считает, что это могло быть связано с одним из его последних расследований — про микрокредитные организации и похоронный бизнес. По его словам, от последних ему передавали не самые приятные слова.

Звучало как какие-то неприятные штуки. Они говорили, что очень не нравятся кому-то твои вопросы и так далее. Была фраза, что на кладбищах много свободных мест, что как бы лучше этим не заниматься. Сейчас дважды я общался, с той же стороны были намёки, что всё работает и работает, зачем это ломать, зачем тебе это нужно. Я понимал, что кто-то щетинится.

Также известно, что сейчас журналист работает над новым расследованием, в котором речь идёт о связи похоронного бизнеса и ФСБ. Дальнейшим ходом расследования будут заниматься 12 журналистов из пяти различных медиа.

[На вопрос, кто главный фигурант нового расследования] Это люди из УФСБ по Москве и Московской области. Я увидел расследование Алексея Навального про Алексея Медоева. Медоев является помощником Дорофеева, руководителя УФСБ по Москве и Московской области — они оба действительно упоминаются у меня в тексте.

Кроме того, Собчак несколько раз акцентировала внимание Голунова на общих интересах похоронного бизнеса и сына Министра внутренних дел Владимира Колокольцева, однако журналист считает, что он тут <<скорее второстепенный персонаж>>.

Как Голунов начал понимать масштабы происходящего

Они [сотрудники ФСИН и конвойные] сказали, что тут новость была, и по упоминаемости твоя фамилия обогнала фамилию Путина. И я подумал, что они шутят. Потом, когда под домашний арест я приехал домой, это была фантастическая картина. Около дома были эвакуированы все автомобили, стояло четыре автобуса спецназа, и был живой коридор по всем лестницам из спецназа.

О не довольных властью полицейских

Это всё накипело, это стало какой-то каплей. Есть очень большое недовольство. С теми сотрудниками, с которыми мы общались, у меня иногда было ощущение, что я сотрудник какого-то госканала, а они либералы. Это выглядит как какое-то не очень хорошее отношение к власти. Люди живут бедно, всё чёрт знает как. Мне даже приходилось защищать Владимира Путина и говорить: <<А вот представьте вас на его месте. У вас есть план?>> Они говорили про лифт в здании УВД, который сломался. Говорили, что вот, наверное, опять деньги вместо планового ремонта распилили. И вот непонятно, упадём мы в лифте или нет.

В конце интервью Собчак предложила Голунову — как человеку, которого поддержало так много людей — подумать о политической карьере, однако тот ответил, что <<хочет просто ездить в метро, чтобы его никто не узнавал>>.

Ранее TKSAG уже подробно рассказывал о том, какие именно нестыковки есть в деле Ивана Голунова. И многие моменты сразу начали казаться странными даже людям, максимально далёким от подобной тематики.

А пока в Москве шёл марш в поддержку Голунова, в Кремле проходило вручение государственных наград в честь Дня России. Там прямо перед Владимиром Путиным и рядом с Дмитрием Медведевым оказалась девушка в футболке <<Я/Мы Иван Голунов>>. Эту девушку зовут Анна Луганская, и она работает в TKSAG. Она рассказала нам о том, как попала на этот приём и как ей удалось провернуть свою идею.