<<Груз 404» в Тольятти. Спецназовцы ГРУ и их родные о плененных Украиной солдатах

18 мая в ленте новостей появилось сообщение, что в Тольятти прошел народный сход против войны на Украине. Поводом стало задержание украинскими силовиками Евгения Ерофеева и Александра Александрова. Оба представились действующими военнослужащими 3-ей бригады спецназа ГРУ. Журналист Дмитрий Пашинский отправился в Тольятти, чтобы выяснить обстоятельства случившегося.

«Вежливые люди» из тольяттинского ГРУ манерами не отличаются. «Это режимный объект! Пошел на … отсюда!», – кричит дежурный центрального КПП. Он включает рацию и не по уставу докладывает начальству о моем прибытии.

«Тут еще мутный пассажир, работаем?». Я стою на солнцепеке и снимаю военную базу 3-ей бригады ГРУ, охраняемую так усердно, что попытки разобраться вокруг происходящего в ней напоминают армейскую шутку: «Часть была настолько секретной, что солдаты могли рассказать лишь о том, что служили в сапогах».

«Командиры прикрылись рапортами»

Но на самом деле об этой части известно чуть больше. 3-я бригада появилась в 1966 году и не раз меняла адреса. Долгое время она находилась в поселке Рощинский Самарской области, а с 2010 года дислоцирована в Тольятти на месте бывшего военного училища.

«Это часть внутри части, понимаете? Есть внешние рубежи, где вахту несут срочники, а за ними начинаются внутренние – закрытые объекты, где дежурит спецназ и идет подготовка к боевым выездам. Всего около 2,5 тысяч человек», – поясняет TKSAG бывший солдат-срочник тольяттинской бригады Александр Обухов. Последний раз он был здесь в начале марта на дне открытых дверей.

«Захожу, а кругом – никого. Знакомого сержанта спрашиваю, где все-то? А все в Крыму – и срочники, и “контрабасы” – уехали за медалями». Со своими сослуживцами Александр не общается. Хотя многие с его призыва подписали контракт. «Нас активно агитировали остаться в армии, клали листовки на тумбочки и кровати, крутили фильмы, приводили разных контрактников и те рассказывали, как здорово им служится».

Теми контрактниками вполне могли быть капитан Евгений Ерофеев или сержант Александр Александров. 16 мая в районе села Счастье Луганской области они попали в плен и на допросе назвали себя действующими военнослужащими 3-ей бригады спецназа ГРУ.

Российская сторона их таковыми не признает. Еще за месяц до новостей о попавших в плен солдатах президент Владимир Путин во время <<прямой линии>> дает понять, что говорить всерьез о присутствии российских войск на Украине нельзя.

Когда в мае стало известно о попавших в плен спецназовцах, в Минобороны дали объяснение: они там находились по своей воле, ранее уволившись из рядов Вооруженных сил.

<<Мы проверили информацию украинской стороны, — эти ребята ранее действительно проходили службу в одном из соединений ВС РФ и имеют военную подготовку. Более того, могу подтвердить, что к нам обратилось руководство Ассоциации ветеранов войск специального назначения с просьбой выйти по официальным каналам на Генштаб Украины с целью прекратить издевательства над своими ранеными товарищами со стороны сотрудников СБУ в ходе выбивания выгодных показаний>>, — сказал официальный представитель Минобороны, генерал-майор Игорь Конашенков.

Сейчас на Украине теперь уже бывшим военным грозит обвинение в терроризме, что может обернуться для них сроком в 15 лет лишения свободы.

«Командиры давно прикрылись рапортами об увольнении бойцов. Бумаги аккуратной стопочкой лежат у них на столе. Сейчас это обычная практика в любом воинском подразделении такого уровня», – говорит Вячеслав Толстов, когда-то – сотрудник ГРУ, а ныне – адвокат по уголовным делам. Мы сидим в его просторном кабинете в центре Самары. На стенах – ни намека на прошлое Толстова – разведчика и ветерана Афганской войны. Случившееся он называет нравственным падением армии и ее офицеров, расколовшихся на допросе: «Когда я служил, все мы носили рядом гранату, потому что есть масса способов развязать язык – пытки, шантаж, химия. В Афгане для этого хватало дозы героина».

По данным Толстова, это не первая поездка 3-ей бригады на Донбасс в качестве инструкторов ополченцев из ДНР и ЛНР. «Добровольно ли они туда поехали? Нет, конечно! – отвечает он. – В армии ничего не делается добровольно. Сверху пришла разнарядка отправить на Украину сборное подразделение. Людей перестали выпускать из части, дождались, пока остальные придут с увольнительных, ночью по грузовикам и на военный аэродром. Взамен пообещали квартиры, машины, премии. А семьям – молчать, иначе статью за госизмену никто не отменял».

Много лет назад адвокат Толстов отбил в суде 30 млн рублей – это премия, невыплаченная самарским милиционерам за боевые командировки в Чечню. «Тем тоже квартиры обещали. А в итоге бесплатных протезов не сделали. Мужики по пять раз в горы мотались…».

Митинг-невидимка

Видео допроса Ерофеева и Александрова появилось в воскресенье, 17 мая. Следующим утром в Тольятти якобы прошел стихийный митинг родственников других ГРУшников, отправленных на Донбасс. Но каких-либо внятных доказательств акции до сих пор нет, кроме слов анонимного очевидца, рассказавшего журналисту «Новой газеты» Наталье Фоминой об увиденном: «Около десяти часов утра к зданию военкомата рядом с КПП подошли люди, человек десять, и мужчины, и женщины. Стали выкрикивать лозунги. Мне не хотелось бы дословно повторять, потому что не хочу разжигать, но смысл был такой, что нечего делать российской армии в Украине. Потом двое мужчин поочередно чем-то в стену кидали. Бумажные бомбочки или яйца. Минут через пять-семь их разогнали, сразу откуда-то взялись полицейские. Никого не задержали, просто приказали разойтись».

Позднее он обещал прислать фотографии акции, но внезапно исчез и перестал выходить на связь, испугавшись быть раскрытым, предполагает Фомина.

Поиск других очевидцев акции успеха не принес. Прохожие меня либо откровенно игнорировали, либо отвечали, что ничего не знают и ускоряли шаг. Грузный мужчина в военной форме слухам о митинге не верит, а о пленных спецназовцах слышит впервые. Напоследок он советует мне лечиться от галлюцинаций или поскорее уматывать из города, а то как бы чего не вышло.

— Это угроза?

— Дружеский совет, – говорит человек с кобурой.

Тем же вечером я встречаюсь с правозащитницей из ассоциации «Голос» Людмилой Кузьминой. По ее мнению, никакой спланированной акции протеста быть не могло: «Для этого нужно иметь гражданское сознание и мужество, а здесь – ни того, ни другого. Скорее всего, девять-десять увидели по телевизору сослуживцев своих мужей и бросились к части узнать, что с остальными. Потом их быстро обработали. Они ведь тоже на задании: мужьям приказано воевать, а женам – прикрывать враньем с тыла».

***

Общежитие ГРУ рядом с базой. Обшарпанная панельная высотка. Неприметная, как хороший разведчик. На крыльце подвыпивший местный шутит, что готов воевать хоть в Антарктиде, чтобы съехать отсюда. Он показывает, как найти квартиру Екатерины Александровой – супруги одного из пленных. В интервью телеканалу «Россия 24» она сказала, что ее муж уволился из армии еще в декабре 2014 года. Но другим журналистам, включая меня, Екатерина дверь не открыла. А ее подозрительные соседи ни имен, ни лиц почему-то не помнят.

На детской площадке гуляют молодые мамы с колясками.

— Вы живете в общежитии? – интересуюсь я.

Меня поправляют с вызовом:

—Вообще-то это жилой дом! А вы кто? Что вам нужно?

Представляюсь. Объясняю, зачем приехал.

— Ах, у нас тут пресса! Звони в полицию! – кричит одна из мам, пока другая зовет подмогу с ближайшего КПП. – На помощь! Сюда! Быстрее!

Спрашиваю, кто их так запугал. Но мой вопрос растворяется в женском крике и детском плаче. Ко мне подбегает сержант – кепка на затылке, ремень болтается. Несуразный вид соответствует его требованиям:

— Молодой человек, немедленно покиньте двор!

— На каком основании? Это двор, а не территория ГРУ, – возражаю я.

— Это территория ГРУ. Сейчас же уходите!

Словесная перепалка длится минут пять. На обочине паркуется полицейский «бобик». Я перехожу дорогу, сажусь в машину и уезжаю. Сержант фотографирует номера и кричит, что объявлен план «Перехват». Надеюсь, без вертолета.

В Тольятти я возвращаюсь днем позже. В квартире Александровой слышны отчетливые шаги и голоса. Стучу – звонка нет.

— Екатерина, вы дома?

(молчание).

— Я журналист из Москвы. Могу задать несколько вопросов?

(тишина).

Схожий по содержанию разговор у меня состоялся и с Владимиром Ерофеевым – отцом другого пленного – Евгения Ерофеева. Он также сообщил на камеру федеральных телеканалов, что его сын, которому «досталось “там”» уволился из армии в прошлом году.

Фейсбук и спецназ ГРУ

Спецназ ГРУ — элита российской армии, режим секретности там соответствующий. Информация из части во внешний мир практически не просачивается. Но в соцсетях уже есть люди, которые рассказывают о бригаде в Тольятти.

Этот пост бывшего жителя Тольятти Николая Жигалина, утверждающего, что у него есть источники в той самой бригаде спецназа, быстро разошелся по интернету.

«Капитан Ерофеев – ценный трофей для спецслужб Украины. Почему он оказался на передовой – загадка, ведь он был не спецназовцем, а штабным офицером», – рассказывает TKSAG Жигалин, ссылаясь на собственный источник среди военнослужащих 3-й бригады. Разговор, по его словам, длился всего три-четыре минуты.

Жигалин сейчас говорит, что в части все спокойно.

«В части идут разборки и решается вопрос о расформировании бригады. Серьезных демаршей нет», — рассказывает он.

Мой собеседник предполагает, что на Украину служащие 3-й бригады попали не только из-за чувства долга. «Сомневаюсь, что они выполняли приказ и не имели выбора, – рассуждает он. – А кроме денег роль играет желание козырять участием в войне. Это работает на пользу любого военного. Ветераны войны в Югославии, Чечне, Таджикистане, Киргизии потом всю жизнь этим кичились. И никто не спрашивал их – ты был каптером или снайпером? Главное – метка в личном деле – “участник боевых действий”».

***

Очередь в продуктовый киоск. Три срочника-спецназовца ГРУ считают мелочь и просят подкинуть им рублей двадцать. Они покупают чипсы, кока-колу, сигареты – простые солдатские радости. В планах парней подписать контракт и служить родине: «На Украину?! Да хоть завтра!». Возможно, пленные Ерофеев и Александров теперь смогли бы их отговорить.